«Назад в Россию — дорога в один конец» 

— Когда и почему вы решили бежать из России?

— Всё было до банальности просто. В тот же день, когда началась мобилизация, 21 сентября 2022-го, я сидел дома. Около десяти часов вечера ко мне постучали. Я подошел к двери, увидел, что там стоит полиция и военные. Не надо иметь семь пядей во лбу, чтобы понять, кто это и зачем пришел. Я просто не открыл дверь.

До этого в течение дня мне звонили многие мои приятели и говорили, что к ним уже приходили [полицейские]. Удивлялись: «Чувак, представляешь, что происходит?» А я всё смеялся, не думал, что это на самом деле настолько серьезно. Думал, что это ерунда. Но по факту пришли и за мной. Когда мне хотели вручить повестку, мне не было и 35 лет, и я служил срочную службу в армии. То есть я был в первых рядах на мобилизацию, без сомнений.

Мой старший брат остался в Североморске. Когда я уже бежал, ему звонили и спрашивали, как можно со мной связаться. Тоже понятно, зачем и почему это было.

— Чем вы в России занимались? И как в итоге удалось пересечь границу?

— В России у меня была своя небольшая кофейня. Я был ее владельцем, директором, у меня было пару работников, при этом сам я тоже стоял за барной стойкой. Я любил свое дело. Но, увидев военных, я решил бежать. И уже рано утром на следующий день выехал из дома в Североморске.

В городе Вадсё на севере Норвегии у меня около 15 лет живет мама, она уже гражданка страны. И я подумал, что переждать у нее [мобилизацию] — лучший вариант. Из документов у меня был только загранпаспорт с туристической визой, срок действия которых истекал уже через год. Из вещей я взял с собой легкий рюкзак с самым необходимым: думал, что неделька-другая пройдет, я просто отсижусь, вся шумиха с мобилизацией пройдет и я благополучно вернусь домой.

Из Североморска я выехал около пяти утра, добрался до Мурманска, а оттуда — в Норвегию. До границы ехать примерно 3–4 часа. Уже около восьми я был там. Кстати, одна из причин отказа в политическом убежище заключается в том, что я, как сказали в норвежской миграционной службе UDI, «без проблем пересек границу», и это значит, что у меня не должно быть никаких трудностей в моей стране. Я объяснял, что информация о том, что меня ищут по мобилизации, могла просто не дойти до границы за эту ночь. Иначе бы меня просто не выпустили.

Всю информацию по поводу мобилизации я мониторил в интернете и видел, что ситуация только эскалируется и напрягается. Единственный вариант, который мне остался, — пойти в полицию города Вадсё и подать на политическое убежище. Каких-то легальных способов остаться в стране по воссоединению семьи с помощью мамы-гражданки Норвегии не было: мне уже намного больше 18 лет и я не нуждаюсь в особом уходе. Полицейским я сказал, что меня хотят [отправить] на эту преступную войну и что 

— Что вам сказали полицейские?

— На интервью меня спрашивали, действительно ли мне больше некуда ехать? Может, у меня есть родственники еще где-нибудь? Просил ли в других странах убежище? Нет, Норвегия была единственным вариантом. У меня забрали мой паспорт, а взамен выдали карту соискателя убежища. Заявление в итоге приняли.

Меня отправили в палаточный лагерь для беженцев под Осло. Там я пробыл около месяца, и затем попросился в Киркенес, на самый север Норвегии. Мне предоставили бесплатно однокомнатную квартиру, в ней сейчас живу я и еще один человек. И здесь я два года сидел в ожидании чуда.

Как только приехал, я сразу попросил разрешение на работу. Примерно через полгода мне его дали. Уже второй сезон я работаю на рыбной фабрике, плачу этой стране налоги, не сижу на шее на пособии. Я работаю, учу язык, пытаюсь ассимилироваться, считаю себя довольно добропорядочным человеком.

— С какими трудностями вы столкнулись, пока ждали решения миграционной службы?

— За эти годы у меня закончились сроки действия паспорта и визы. С помощью карты соискателя убежища я не могу, например, купить себе билеты на самолет или поезд, не могу зарегистрировать на себя сим-карту и оформить себе банковскую карточку. Всё, что я могу сделать, это прийти в полицию и попросить копию паспорта, которая хранится у них. Но даже на этой копии видно, что паспорт просроченный. А пойти в консульство и сделать новый паспорт нельзя: во-первых, есть риски, что на территории посольства или консульства меня могут сразу завернуть. Во-вторых, мне сказали, что если я прошу убежища, то я отказываюсь от России, поэтому посещать консульские учреждения России мне запрещено.

— На каких основаниях вам отказали в убежище?

— В своем решении об отказе (имеется в распоряжении «Новой-Европа». — Прим. ред.) они ссылаются на слова Владимира Путина и Сергея Шойгу о том, что мобилизация в стране официально закончилась, значит, мне ничего не угрожает и я могу спокойно возвращаться домой.

Я очень надеюсь, что [мое общение со СМИ] хоть как-то может повлиять на решение отправить меня назад в Россию. Для меня это действительно дорога в один конец. 

И я не могу выехать, допустим, в Казахстан, в Грузию, так как у меня нет никаких действительных документов. Я не могу даже купить себе билеты. Единственное место, куда меня могут отправить, это Россия. И в миграционной службе знают это.

— Как вы сами оцениваете свою ситуацию и что планируете делать дальше?

— Уже несколько недель я живу в стрессе. Я ведь даже не сомневался, что мне дадут убежище. Думал, что это только вопрос времени. Но мне отказали, и сейчас я в панике, в шоке. Но надеюсь на лучшее.

Миграционная служба бесплатно выдала мне адвоката, мы с ним говорили час про мой кейс через переводчик. Он выслушал, с чем я не согласен. И сейчас у меня есть пару дней на то, чтобы подать апелляцию [на отказ в выдаче политубежища].

При всех раскладах мне нельзя вернуться в Россию. Если мне снова откажут, это будет равносильно выстрелу из автомата в грудь.