— Вы написали про героев текста «Медиазоны»: «Это просто невыразимо, хочется их всех оживить, сильно надавать по щщам и обратно пусть в могилы идут. А то зря, что ли, такие роскошные похороны устраивали». Ваш недруг вице-спикер Новосибирского заксобрания Андрей Панферов назвал это «осквернением памяти, глумливой пляской на гробах». Кажется, это не самый удачный ваш твит?
— Твит — не самый удачный. Настолько же не самый удачный, насколько пафосны слова моего, как вы сказали, недруга.
— Вы удалили его, потому что поняли, что это неуместно или потому что ожидали, что он может привести к чему-то плохому?
— Во-первых, он был чересчур эмоциональный, а во-вторых, я, когда немножечко остыла, подумала, что, возможно, он будет неправильно прочтен. Так и вышло, как показало время.
— А вы вообще все эти месяцы себя сдерживали в высказываниях?
— Да, конечно, самоцензура, к сожалению, была в связи с определенными событиями. И понятное дело, что не все мы — Илья Яшин, который готов публично и громко заявлять [свою позицию против войны] и у которого хватает медийности настолько, чтобы это все обходилось без последствий до поры до времени.
Конечно, какие-то вещи я писала так, чтобы не было формальной возможности придраться, но, как мы видим, никакие формальные поводы не нужны и придраться готовы [к любому сообщению], если того требует государство.
— А что происходило, когда вас задержали после благотворительного аукциона? На уголовку не намекали?
— Нет, нет, наоборот, сказали, что нет других составов, и как суд пройдет, вас отпустим, никаких проблем. Это меня, конечно, немножко расслабило, потому что мы же типа в правовом государстве живем (усмехается) и вроде бы у нас есть правило, что за одно и тоже два раза не судят.
Хотя оставался все равно такой момент, что административка была от МВД, но возбудился изначально [еще до задержания] и в целом просил что-нибудь сделать Следственный комитет. Было не очень понятно, каким образом они друг с другом будут взаимодействовать по этому твиту.
— Не было мысли уехать, когда Бастрыкин первый раз потребовал разобраться, ведь это часто предшествует уголовному делу?
— Может же быть такое, что он потребовал, и потом все это где-то затерялось и рассосалось… Понятное дело, что это был большой политический заказ, потому что во всех коалиционных городских чатах единомоментно появились боты и потом также единомоментно исчезли. Казалось, что эта моральная атака пройдет, и спустят на тормозах. Но нет. То, что так не будет, стало понятно, когда дело возбудили.
Я просто всегда верю в самое хорошее (смеется).